В ходе организованного Tehnopol веб-семинара «Персонализированная медицина в системе здравоохранения», который состоялся 16.12.2020 г., Беттина Рилл [Bettina Ryll], основавшая европейскую сеть пациентов с меланомой и активно отстаивающая в Европейской комиссии необходимость развития сферы лечения онкологических заболеваний, рассказала о том, что для настоящего внедрения концепции персонализированной медицины необходимо изменить как мышление, так и саму систему.
Помимо прочего, Европейский Союз вносит вклад в развитие медицинской науки через фонд развития науки и инноваций Horizon 2000. За время работы этого фонда главным объектом критики был тот факт, что люди не знают и не понимают значения научных исследований и инноваций. Для продолжения развития медицины в будущем с опорой на научные знания крайне важно, чтобы люди осознавали, какую именно пользу приносят научные исследования. Медицина – это сфера, тесно привязанная к развитию науки и разработкам, без инвестиций в которые инновации были бы невозможны.
Когда мы говорим об инновациях в сфере здравоохранения, мы имеем в виду концепцию точной медицины. В то же время далеко не так часто уточняется, чего именно мы ждем от медицины. Если инженер спроектирует 10 туннелей, 8 из которых будут вести в никуда, он потеряет свою работу. Однако в то же время мы считаем приемлемым использование лекарств, оказывающих эффект далеко не у всех пациентов, которые их получают. И это в сфере медицины, когда на кону стоит человеческая жизнь! Такая ситуация порождает логичный вопрос – а где вообще находятся границы приемлемости? Рассмотрим один пример лечения рака. В рамках рандомизированных исследований по изучению новых экспериментальных препаратов пациент может попасть в контрольную группу, то есть в группу химиотерапии. Однако мы уже знаем, что от нее довольно мало толку. Пациентам при онкологических заболеваниях требуется точная терапия, а не лечение по принципу «всех под одну гребенку». Как обосновать использование в рамках испытаний методов, неэффективность которых уже не является для нас секретом? Ведь с точки зрения пациента важно подобрать лекарство, лучше всего подходящее конкретному человеку и оказывающее минимальные побочные действия, а не просто такое средство, которое подходит определенной группе людей.
ЧИТАЙ ТАКЖЕ
Генетический тест и геномный тест — это одно и то же?
Как проводят тест на геном рака?
Что такое тест на геном рака и когда он помогает?
Пациент не может быть на 60% живым и на 40% мертвым
Если мы знаем, что для какого-то лекарственного средства характерна выживаемость на уровне 60%, то что именно это означает для отдельно взятого пациента? Ведь человек не может быть на 60% живым и на 40% мертвым. Пациент с онкологическим заболеванием либо однозначно жив, либо однозначно мертв (причем для близких пациента разница между этими вариантами колоссальна). Неприемлем подход, когда результативность лечения конкретного пациента оценивается с точки зрения целой группы.
Пациенту с онкологическим заболеванием нужна точная терапия, то есть персонализированный подход. Иными словами, когда мы говорим о персонализированной медицине, мы говорим о точной диагностике и точном лечении, для проведения которых нам нужно изменить способ мышления. Мы должны думать не о группе, а о том, какие действия будут наиболее подходящими в случае с каждым конкретным пациентом. Следует поразмыслить о том, насколько точно мы тестируем имеющееся у этого пациента заболевание и насколько точную схему лечения мы назначаем. Например, тесты на геном рака с жидкостной биопсией позволяют очень точно планировать лечение и получать обратную связь о его действии. Такие тесты на геном рака уже используются при гематологических и со́лидных опухолях, но их нужно использовать еще шире.
К сожалению, ситуация такова, что чем меньше государство, тем быстрее возникают проблемы: тест на геном рака дает очень точный результат, однако рекомендуемое по результатам теста лечение может оказаться недоступным. Мутации в генах, для которых имеются целенаправленные методы лечения, встречаются нечасто. Но это означает, что тестировать приходится большое число пациентов, и проведение точной диагностики затратно с финансовой точки зрения. Обнаруживается всё больше редких мутаций, поэтому для получения достаточного опыта требуются данные от большого числа пациентов. В этом и состоит причина того, почему маленькие государства более способны к сотрудничеству и больше заинтересованы в нем. Однако помимо межгосударственного сотрудничества нужно начать заниматься проблемой и на более низком уровне, налаживая сотрудничество внутри учреждений.
Системы здравоохранения и наука отделены друг от друга
Система здравоохранения и научные учреждения – это в некоторой степени параллельные миры, существующие отдельно друг от друга. Даже пациентам университетской больницы бывает сложно присоединиться к исследованию лекарственных средств: обмен данными неэффективен, при проведении исследования данные не интегрированы в пределах одной больницы или университета. С точки зрения пациента это просто безумие. Можно сказать, что половина данных о пациенте на самом деле отсутствует, хотя важно, чтобы на их основе делались соответствующие выводы.
Единственный способ, как можно добиться реального функционирования концепции персонализированной медицины и индивидуального подхода к лечению, заключается в достижении согласия между государствами по таким вопросам, как единые стандарты данных, контроль качества, защита неприкосновенности частной жизни с помощью международных законов и инструментов, а также аспекты, связанные с приобретенными интересами. Нужно согласовать процедуры использования данных и при этом найти способы защиты конфиденциальности (ведь находящийся в отчаянии человек может сам согласиться на многое). Также важно убедить людей в важности этой темы, пускай даже персонализированный подход и означает отказ от некоторой доли свободы. Нужно демонстрировать и предлагать те многочисленные преимущества, которые предлагает точная медицина.
Пациенты прежде всего хотят получить больше времени, чтобы увидеть, как растут их дети и внуки, чтобы провести еще один год или еще одно Рождество в кругу семьи. Технические детали им интересны в меньшей степени. Важно найти для каждого пациента наилучший способ лечения, способный продлить его жизнь.
Данная публикация подготовлена на основе доклада Беттины Рилл в ходе общего семинара кластера Connected Health и компании Roche. Весь доклад можно посмотреть здесь: https://www.youtube.com/watch?v=xduLLzMpDCM
Беттина Рилл начала заниматься защитой прав пациентов в 2011 году, когда у ее супруга диагностировали метастатическую меланому (в 2012 году он скончался). На тот момент в Европе не было ни одной организации пациентов, занимающейся этой областью. Однако сегодня Беттина уже представляет в Европейской комиссии точку зрения пациентов на развитие методов лечения рака.